Я Охочусь на Тебя: Связанные Судьбой

Джейн Ромм

Пролог

Прошлое

— Агата? Агата!
Мальчик беспокойно проводит ладонью по волосам, взлохмачивая их, и оглядывается. Его окружают высокие деревья. Яркий солнечный свет просачивается сквозь светло-зеленую листву, колышущуюся на ветру с тихим, приятным шелестом.
Сзади раздается хруст, и мальчик оборачивается. Крепко прижимает к себе оказавшуюся рядом девочку с распущенными длинными волосами. Ее задорный смех звучит приглушенно оттого, что она утыкается ему в грудь. Когда она обхватывает его тонкими руками, мальчик на миг с облегчением прикрывает веки.
— Ты плохо ищешь! — задрав подбородок, чтобы заглянуть ему в глаза, на шведском восклицает девочка.
— Нет, это ты хорошо прячешься, — недовольно бормочет он в ответ. — И мне не нравится эта игра.
— А мне нравится. — Она беззаботно пожимает плечами.
Поймав ее взгляд, мальчик хмурится.
— А если я на самом деле потеряю тебя здесь, пока ты прячешься? — не скрывая беспокойства, спрашивает он.
— Но я не убегаю далеко, я рядом.
Слабо качнув головой, мальчик опускает подбородок ей на макушку и заботливо поглаживает ладонями по спине и плечам. От одной только мысли, что она может заиграться и ненароком заблудиться в лесу, ему становится страшно до дрожи. Мальчик устало закрывает глаза, вполголоса говорит:
— Больше не хочу играть в прятки. Давай вернемся домой?
— Нет! — быстро качает головой девочка. — Ты уедешь!
— Не уеду, — мягко отвечает он и, задумавшись, едва слышно добавляет: — Сегодня не уеду.
— Нет, нет! — упрямо повторяет она. — Я не отпущу тебя.
Мальчик запускает пальцы в ее распущенные волосы и только крепче сжимает ее в объятиях, желая успокоить ласковыми прикосновениями. Когда девочка тихонько шмыгает носом, он отстраняется, но только чтобы убедиться: ее нижняя губа дрожит, а глаза на мокром месте.
— Не плачь, котенок, — шепчет он. — Я буду рядом.
Девочка несколько раз быстро кивает и снова доверчиво льнет к нему. А мальчик смиренно обнимает ее в ответ, понимая, что никуда от этого не денется. Он принадлежит ей точно так же, как она принадлежит ему.
Уже с первой встречи их жизнь оказалась предопределена, и это нельзя было изменить.

Глава 1

Настоящее
Агата

Чувство, что я лишилась чего-то важного, не покидает меня с тех самых пор, как четыре года назад я впервые в жизни поднялась на борт самолета. И вот я снова здесь, в небе, рассматриваю извивающиеся воды Темзы и мосты, которые ее пересекают. Кажется, только вчера я прощалась с этими видами и точно так же думала о будущем. Быть может, потому граница между прошлым и настоящим стирается: они смешиваются, заставляя сердце сжиматься. Перелет из Сиднея в Лондон, и без того длящийся шестнадцать часов, проходит в напряжении, а беспокойные мысли его лишь отягощают…
Четыре года назад моя жизнь вдруг перестала от кого-либо зависеть. Годы, проведенные в постоянной борьбе за будущее, остались позади: я получила то, чего так отчаянно желала. Вместе с тем позади осталось все остальное: люди, места, события, среди которых были и радостные, и тревожные. С собой мне пришлось забрать только воспоминания о них. Принято считать, что уезжать из родного дома тяжело, я же наслаждалась той свободой, которую получила, покинув Англию. Семейный особняк в Лондоне казался старым за́мком, где меня заточили словами о предназначении. Стоило близким заговорить о том, что мне следует делать, как во мне проснулось нестерпимое желание пойти им наперекор. Просто потому, что я знала, чего хочу на самом деле, — владеть своей жизнью.
В аэропорту меня встречает Данте и приветствует неловким объятием. Он помогает убрать два чемодана в багажник машины, а когда мы уже выезжаем с парковки, завязывает разговор.
— Не рада, что вернулась? — Данте бросает на меня любопытный взгляд. — Ты изменилась с нашей последней встречи. Теперь и представить не могу, о чем думаешь.
— Не уверена, что должна здесь делать, — уклончиво отвечаю я. — С моего переезда в Сидней прошло не так много времени, но кажется, что пролетела целая жизнь… Разве я могу надеяться, что мне будут рады?
— Ты не чужая, — поняв, что я переживаю, говорит Данте.
Делаю глубокий вдох, прежде чем безмолвно кивнуть.
— Что бы там ни было, — между тем продолжает он, — все будут рады тебя видеть. Ты все равно часть этой семьи, даже если кто-то в ней не согласен с твоим решением.
— Тетушка сказала? — не скрываю своего недоверия я.
— Нет, — отвечает Данте, а следом, когда возникает неуютное молчание, добавляет: — Но она так думает. Я уверен.
Я улыбаюсь его попытке подбодрить меня и смотрю в окно.
Автомобиль проносится мимо старых, но ухоженных кирпичных зданий, которые появляются по краям дороги все реже, и в конце концов останавливается перед высокими закрытыми воротами из черного металла. Сердце екает от мысли, что встреча с тетушкой может пройти намного хуже, чем я ожидаю. Через узорчатые ворота с тонкими прутьями смотрю на беседку, за которой находится дорожка, ведущая в сад. Там росли роскошные пышные розы. В детстве я проводила много времени в их окружении, среди запахов пыльцы и душистых трав прислушивалась к щебету птиц. Цепляясь за этот образ, я хочу почувствовать хоть что-то хорошее, ведь с этим местом связано столько важных, дорогих сердцу воспоминаний, но нет: когда взгляд падает на виднеющийся за воротами дом, во мне лишь пустота.
Через пару мгновений ворота плавно открываются, и автомобиль, проехав их, останавливается перед особняком. Данте заглушает мотор и со странным сожалением смотрит на меня, прежде чем выйти из салона и, быстро обойдя машину, приблизиться к моей дверце. Он сам открывает ее, протягивает ладонь, в которую я вкладываю свою. Чувствуя его поддержку, все-таки делаю шаг к дому.
Приблизившись к парадной двери, я опускаю ладонь на ручку, но перед тем как потянуть ее на себя, поднимаю взгляд — туда, где в череде поблескивающих на солнце окон виднеется одно. То самое, которое принадлежало когда-то мне.
Мы с Данте входим в освещенный теплым светом холл.
— Агата! — Ко мне стремительно приближается Элиза и заключает в крепкие объятия. Она шепчет так, словно, кроме Данте, нас может услышать кто-то еще: — Будь сегодня осторожна со словами. Они уверены, ты передумала насчет замужества.
Не успевает сказанное ею осесть в голове, как раздаются шаги.
Когда я поднимаю взгляд, то замечаю спускающихся по лестнице Фредерика и Аннет. Элиза отступает, вставая по правую сторону, Данте касается меня плечом слева, и я замечаю, как они встревоженно переглядываются за моей спиной. Бросив на них последний взгляд, улыбаюсь тетушке, но не решаюсь заговорить.
Непросто сделать первый шаг, пускай во время моего проживания в Сиднее мы временами и говорили по телефону. Аннет была недовольна моим решением покинуть Лондон, но намного сильнее она переживала и хотела знать, что происходит в моей жизни. Возможно, ее не покидала мысль, что она сможет повлиять на меня, что-то изменить. Но я была и остаюсь непреклонной, а потому у нас так и не получилось наладить отношения и вернуть в них теплоту и доверие, которые связывали нас, когда я была еще ребенком.
— Агата, как ты похорошела, — с улыбкой произносит тетушка и, на мгновение заключив меня в объятия, отступает к своему спутнику. Они переглядываются. — Думаю, ты помнишь Фредерика.
— Да, — тотчас же отвечаю я и неловко улыбаюсь, когда понимаю, что мой голос прозвучал слишком резко. После я сдержанно киваю Фредерику: — Рада снова встретиться с вами, мистер Ларсен.
Добродушно улыбаясь, он говорит:
— Мы все надеемся, что ты вернулась домой надолго, Агата.
Я не спешу подтвердить его предположение.
То, что Фредерик оказался в поместье Харрисов в день моего приезда, вряд ли можно списать на случайность. Я осматриваюсь, ожидая увидеть Александра или хоть что-то, что ясно даст понять: он уже здесь, — но ничего не замечаю. Раз они считают, будто я могу передумать, то он должен быть здесь.
— Данте отнесет твои чемоданы в спальню, — говорит Аннет.
Напоследок тетушка проводит ладонью по моей руке и сжимает пальцы, как будто в знак поддержки. Мне все еще не по себе от ее властного взгляда, и я всеми силами стараюсь не выдать эмоций, которые не дают мне покоя с тех самых пор, как я впервые задумалась о поездке в Англию. Ведь правда в том, что я не возвращаюсь домой, как все думают. Я собираюсь попрощаться с семьей, чтобы теперь шагнуть в свое будущее без оглядки. Как бы тяжело это ни было.
— Через два часа ужин, — сообщает тетушка. — Постарайся к этому времени привести себя в порядок, дорогая.
Я поднимаюсь к себе в комнату — в ней ничего не изменилось. Остались даже плотные шторы, которые я когда-то купила с мыслью, что больше ни один солнечный луч ранним утром не потревожит мой сон. Присев на край кровати, заправленной свежим постельным бельем, я провожу ладонями по мягкой прохладной ткани.
Почти сразу заходит Данте и ставит возле шкафа два чемодана, а после, так ничего и не сказав, идет обратно к дверям. Провожая его взглядом, я борюсь с желанием спросить о том, что волнует меня больше всего. Словно почувствовав это, Данте замирает в дверном проеме, бросает взгляд в коридор и поворачивается ко мне вполоборота.
— Александр приехал из Швеции сегодня утром, — произносит он.
Данте лишь подтверждает мою догадку — и сердце пропускает удар.
— Не думаю, что тебе есть о чем волноваться, Агата. Вероятно, он здесь из-за Фредерика. Не из-за тебя.
Я киваю, и Данте выходит из спальни, оставляя меня одну. В комнате прохладно, по коже бегут мурашки, и я смотрю в сторону широко распахнутого окна, за которым гуляет ветер. Слышу, как к особняку подъезжает автомобиль, поднимаюсь с места и медленно приближаюсь к окну, чтобы выглянуть на улицу.
Я успеваю увидеть, как из машины выходит Александр… Даже если бы с нашего расставания прошло десять лет, мне все равно хватило бы одного быстрого взгляда, чтобы его узнать. Движения Александра все такие же решительные, манера держаться — уверенная, даже если он выглядит расслабленным. Он останавливается и, облокотившись на дверцу машины, небрежно проводит ладонью по волосам. Я рассматриваю его с интересом: белая рубашка с закатанными по локоть рукавами, черные брюки, туфли и никакого галстука. Он выглядит так, словно его заставили одеться поприличнее, и я улыбаюсь от мысли, что, должно быть, он по-прежнему недолюбливает строгие костюмы.
Александр осматривает особняк. Со стороны он кажется погруженным в себя, но, как только замечает меня, взгляд его проясняется. Мы смотрим друг на друга, и мир вокруг внезапно замирает. Есть только мы в этом маленьком моменте, когда годы, проведенные вдали друг от друга, забываются, будто нам никогда не проходилось прощаться. Так вот каково это — встретиться уже другими людьми, все еще узнающими друг друга…
Александр снова смотрит прямо перед собой, как будто ничего примечательного не случилось. Он легко отталкивается от автомобиля и идет в особняк.
Прошло не так много времени с нашей последней встречи, но Александр изменился, хотя бы потому, что никогда, даже в нашу последнюю встречу, не смотрел на меня так холодно. Один его взгляд, брошенный на меня, заставляет задуматься, насколько же ему неприятно со мной сейчас видеться. А ведь это мне должно быть тягостно, потому что именно Александр долгое время знал, кто мы друг для друга, и скрывал это от меня.
Мы дружили с самого детства. Он был старше — на целых три года, а когда тебе одиннадцать, это кажется огромной разницей. Маленькая я радовалась тому, что рядом «взрослый» друг, хотя поначалу, впервые увидев его в гостиной семейного особняка, отнеслась к нему как к любому чужому человеку — с подозрением. Я была замкнутым ребенком, не любила играть с другими детьми и много времени проводила в одиночестве то в саду, то у себя в комнате. Но Александр это изменил. Он приходил с Фредериком, который часами мог разговаривать с Аннет и перебирать с ней бумаги. Мне было жалко Александра, который был вынужден сидеть в гостиной в ожидании, когда взрослые закончат дела. Как и я, он был одинок, только не по своей воле. Чтобы Александру не было скучно, я тайком забирала игрушки Данте и приносила ему. А потом убегала, пока в какой-то момент не решилась остаться. Так мы и сблизились.
Наша дружба крепла год от года. И было не просто больно, но и страшно однажды услышать, что я принадлежу ему. В день, когда Александр рассказал об этом, я обрела предназначенного мне человека — свою Судьбу, но потеряла друга…
В детстве тетушка рассказала мне легенду о том, как божества спрятали в нашей памяти воспоминание об особенном человеке. Это принято называть первым воспоминанием. Согласно легенде, именно так мы способны узнать в незнакомом человеке свою Судьбу. Ничего похожего со мной так и не произошло.
Человечество находится в начале двадцать первого века. Сейчас немало тех, кто, как и я, убежден: Судьба — это всего лишь отголосок древней религии, которая не имеет к нам больше никакого отношения. И все же с детства во мне воспитывали мысль, что своему предназначению нельзя противиться.
В Великобритании люди обязаны вступать в брак с предназначенным человеком, за одним-единственным исключением: когда они по взаимной договоренности отказываются друг от друга. Годами я с тревогой наблюдала за тем, как молодые девушки вроде меня заключают брак, и страшилась дня, когда это случится со мной. А в шестнадцать наконец решила, что, раз так, сбегу из дома. Об этом плане знал и Александр — тогда я доверяла ему. Не сомневаясь в нем, рассказывала обо всех своих переживаниях и намерениях, а взамен всегда получала заботу и поддержку, но, похоже, никогда — правду.
В подростковые годы меня особенно сильно заботила Судьба. Я боялась оказаться на месте несчастных, скованных узами брака и религиозным ритуалом. Помню, из любопытства я однажды спросила Александра, кто его Судьба. Он не захотел это обсуждать. С его слов, та, что ему принадлежала, была слишком юна. Я и представить не могла, что Александр говорил обо мне; не допускала мысли, что лучший друг может оказаться моей Судьбой. Иногда это даже казалось бессмыслицей, но в Сиднее, как бы я ни пыталась, ни с кем не смогла найти столько легкости и радости в общении, сколько получала с ним. Тогда-то я и поняла: ближе Александра у меня не было и не будет никого. Он забрался в самое нутро, проник глубоко под кожу, и ни один человек не сможет это исправить.

Продолжение первых глав читайте после подписки на книгу!